На втором этаже его огромного дома, где располагалась спальня, было тихо. Из открытого настежь двустворчатого окна доносилось благоухание цветущих садов, свежий ветер с залива приносил едва чувствуемый запах водорослей и рыбы. Поднималась и опадала под напором воздушных потоков длинная узорчатая занавеска. А рядом мерно дышала, разбросав на ложе длинные волосы, молодая прекрасная женщина.

Ее звали Олеся. Она была родом из Мелитополя. Два года назад по глупости устроившись в некую контору по найму персонала для работы в богатых домах Востока, Олеся попала в руки преступного синдиката, который продал ее в гарем владельца автосалона в соседнем Катаре.

Али Фархан увидел ее случайно, когда выбирал себе новую модель «Ситроена». Во время торга с хозяином, сидя на невысокой открытой террасе прямо над автомагазином, он неожиданно обратил внимание на красивую девушку, прислуживавшую за столом. Внезапно вспыхнувшая страсть требовала удовлетворения.

Хозяин не стал спорить. Он уступил «русскую рабыню» за символические деньги. В конце концов, бизнес и на Востоке бизнес...

– Пусть этот нежный цветок украсит вашу новую машину, – почтительно склонившись, произнес хозяин.

Олеся была необыкновенно хороша. Темные волосы, ниспадающие на белые покатые округлые плечи, готовые послужить образцом для резца великого скульптора, упругие острые груди, стройный стан с очаровательным небольшим пупком, украшенным маленьким золотым кольцом, пышные ягодицы идеальной формы, длинные, но отнюдь не тонкие ноги.

Али Фархану особенно нравилось ее лицо. Узкие брови над глубокими синими глазами, тонкий носик, на самом кончике имеющий очаровательный смешной выгиб – то, что у русских зовется «курносостью», – пухлые щечки, покрытые мягким пушком, без всякого преувеличения похожие на спелый плод персика, изящно изогнутые пухлые губы. Эмир был готов долгими часами любить свою «покупку», со всем имеющимся у него в арсенале любовным пылом...

Погладив теплый бок Олеси, Али Фархан медленно поднялся, накинул халат и вышел из дома.

Иногда он любил вставать ночью и спускаться в свой сад, чтобы увидеть луну. Круглый светло-желтый шар висел на темном небосводе словно приклеенный. От сияния полной луны было светло. Серебрилась освещенная дорожка на воде, пролегающая до самого горизонта. А у берега ее заслоняли густые заросли лимонных деревьев и персидской сирени.

Да, не случайно же в мире, созданном Аллахом, такое важное место занимает это небесное светило. Подлунный мир... Кто же это сказал? И как правильно!

Али Фархан стоял, наслаждаясь тишиной и запахом цветущих растений, вдыхая дуновения ветра. Бледное сияние очерчивало контуры финиковых пальм. Тонкий луч прокрался на дорожку, покрытую гладкими камнями. Некоторые из них сверкали как стекло. Али Фархан долго смотрел на эти мерцающие блики, словно хотел увидеть в них нечто важное.

Он часто спрашивал себя: «Зачем тебе это?» И сам же отвечал: «Для великой цели. Так угодно Аллаху. Все сомнения – мысли шайтана». Но тем не менее с прежним упорством возвращался к тому же вопросу.

Ведь он мог до конца своих дней прожить в богатстве, наслаждаясь жизнью, не тратя своих денег на сомнительные предприятия. Однако впереди его ждала слава. Слава и власть! Но не только это...

Он знал совсем других людей, которых про себя презрительно называл шакалами и «грязными торгашами». Эти люди тоже назывались эмирами, тоже имели богатые дворцы, роскошные автомобили и прекрасных наложниц, тоже именовали себя мусульманами и борцами за «истинную веру», хотели прославиться в исламском мире как бескомпромиссные воины Аллаха, но еще больше хотели денег. Просто денег. Грязных денег, подлых денег, кровавых денег!

Еще более богатые, чем они, ссудят им огромные суммы за теракт против европейцев, русских, евреев или американцев. И эти люди смогут заработать очень много на крови других людей. Пусть даже неверных...

Они будут убивать ни в чем не повинных женщин, стариков и детей. Грязные свиньи! Али Фархан почувствовал, как его руки, почти помимо его воли, плотно сжались в кулаки. Как же он их ненавидит! Придет час – и с ними тоже разберутся. За то, что эти шакалы опозорили честное имя борцов за веру.

Вот почему Али Фархан взялся совершить невозможное – поквитаться с американцами, уничтожить их лучшую военную базу, взорвать нефтехранилища, которые они отняли у иракского народа. Он должен доказать, что среди них, борцов за истинную веру, есть смелые, но не безрассудные люди, способные воевать с вооруженными силами противника, а не с мирным населением.

Подняв голову к круглому лику луны, Али Фархан совершенно не в согласии с адатами, не обращаясь лицом к Мекке и не опускаясь на колени, безмолвно прочитал молитву. Потом последний раз взглянул на спящий сад и медленно прошел в дом, оставив свои сомнения в бледном свете этого подлунного мира.

Генерал проснулся в отвратительном состоянии духа. И тому было несколько причин.

Во-первых, как это уже случалось неоднократно в течение последних недель, ровно в восемь утра у забора соседней дачи включился движок электропилы – там жил какой-то нувориш, задумавший построить новый трехэтажный замок взамен старого, «неказистого» – двухэтажного. Омерзительный звук, живо напоминающий мучения в стоматологическом кабинете, страшно досаждал Генералу. Возникая с периодичностью артобстрелов во время позиционной войны, своим неимоверным жужжанием он жутко действовал на нервы. Самое главное, что избавиться от него было совершенно невозможно.

Во-вторых, Генерал вчера сильно поругался с женой. Что называется, вдрызг. Зверски, по-черному. Так не случалось лет пять. Повод был, по сути, пустяковый. Как часто бывает в современной жизни, дело касалось денег. Точнее, рациональной схемы их использования. Впервые за многие годы Генерал собрался провести ремонт своей пятикомнатной квартиры, которую когда-то ему подарил тесть – маршал почившего в бозе Советского Союза. Генерал обратился в солидную фирму, где незамедлительно составили подобающую смету. Сумма получилась громадной – по крайней мере, для бюджета генеральской семьи. Супруга вполне справедливо посчитала такой вариант совершенно недопустимым. Хоть Генерал и зарабатывал весьма прилично, совсем не по меркам своего ведомства, поскольку имел регулярный источник дохода на стороне, тратить несколько сот тысяч рублей на то, чтобы иметь вторую душевую кабину в расширенной до безобразия ванной комнате и кухню, отделанную итальянским кафелем, действительно было неразумно. «Лучше бы ты сыну купил хорошую машину, а то ездит на какой-то развалюхе», – говорила жена, постепенно повышая голос. Пошло-поехало... Очень быстро они, что называется, перешли на личности. Вспомнились старые обиды, невыполненные обещания, началась словесная перепалка, окончившаяся тем, что Генерал послал жену по известному адресу и с такой силой хлопнул входной дверью, что косметический ремонт в этой части квартиры на самом деле стал необходим.

Была, впрочем, еще одна причина, из-за которой настроение Генерала было отвратительным. Наиболее весомая. Генерал боялся разоблачения. Смутная тревога как ржа разъедала его душу, заставляла сильнее колотиться сердце, уже пережившее однажды обширный инфаркт. Последние месяцы Генерал плохо спал, гораздо больше курил и пил сверх меры, перестал встречаться со старыми друзьями-однополчанами, а на работе заметил за собой привычку подозрительно всматриваться в лица сослуживцев, выискивая в них подтверждение своим неясным подозрениям.